В королевстве сосулек
сквозь
утренние суровые градусы солнце трудно пробивалось к людям. Оно будто заплутало
в густом тумане, и от этого выглядело натуженно красноватым. Редкие прохожие
прятали лица в тёплых воротниках: непонятно было, что заставляет их выходить на
улицу в выходной, когда вполне можно отсидеться дома или переждать, пока,
наконец, туман отступит, а ртутный столбик уличного градусника поползёт вверх.
Беглого взгляда через окно
оказалось достаточно, чтобы оценить прелесть пробуждающегося дня. Деревья,
стоявшие в поле моего зрения, спрятались под толстым слоем инея, их словно
накрыли свежевыстиранными простынями, но виделись они сквозь матовое стекло,
отчего улица казалась нереальной. Откуда-то изнутри, то ли глубины улицы, то ли
души моей, исходило праздничное настроение. Что-то подсказывало: туман –
явление временное; когда же он рассеется, солнце зальёт округу ярким, пусть и
холодноватым, светом.
Зимний день короток, и если есть
какая задумка, надо поторопиться – к обеду солнце покатится к горизонту, а там
и до сумерек путь недлинный. Ну, конечно же, позавтракав на скорую руку, с
фотоаппаратом выхожу на улицу. Шагнув в утреннюю зимнюю красоту,
останавливаюсь, привыкая к морозному воздуху, приветствую зацепившееся за
берёзы у соседнего здания через дорогу солнце, и радостно покидаю двор.
Мне есть куда спешить! Знаю одно
местечко неподалёку, о котором мало кто может догадываться, не говоря о том,
чтобы туда наведаться. И это хорошо; никто не нарушит его таинство, не спугнёт
тишину. Впрочем, не стану забегать вперёд.
Дорога привычная, недалёкая. Я не
перестаю удивляться: как же повезло однажды забрести сначала под мост через
Ануй, а потом не полениться пройтись по берегу чуть дальше, вниз по течению. Что
меня в тот раз привлекло? Река, чего раньше не бывало, в декабре вышла из берегов
и залила всю низину. Потом, отступив на большей части, вернулась в русло,
оставив кое-где широкие ручьи; они несли свои воды параллельно реке. Летом и
осенью собираясь в лощине после обильных дождей, образует вода тихую заводь, со
временем зарастающую водорослями, среди которых вольготно чувствуют себя непомерно
расплодившиеся лягушки. А после зимнего половодья вода, отступая, цеплялась за
каждый кустик, каждую веточку, и в содружестве с морозом создала и обточила
такие сосульки, про которые писатель сказал бы, мол, ни в сказке сказать, ни
пером описать.
С этими мыслями оказываюсь я под
тем самым мостом через Ануй, и с радостью замечаю: следов в моей стороне нет.
Сердце взволнованно стучит, будто тороплюсь я на романтическое свидание в лесу.
Ещё несколько метров, и я шагну в мир льда!
…Вот
где снимать да снимать без устали мультики о жизни гномиков в ледяном царстве.
Тысячи сосулек скрыты на этом участке! Похожие на длинные морковки классические
сосульки цепляются за крыши, а те, что здесь… О! Это особая страница! Свисающие
с веток сосульки и наросты на земле чем-то похожи и в то же время неповторимы!
Особенно те, что держатся за ветки, придавленные снегом к земле; они словно
шахматные фигурки пешек и слонов, а при малейшей фантазии и короли с
королевами… И сотни сосулек – один к одному люстры «Брызги шампанского»!
Осторожно ступаю по королевству;
жаль будет раздавить ледяные создания. Приседая на колени для очередной серии
съёмок, замечаю тут и там великолепные картинки, чтобы, поднявшись, шагнуть к
ним.
Но, увлёкшись, будто
загипнотизированный, забываю обо всём. Фотографирую очередную «люстру» слева и
справа, сверху, а если можно подобраться, то и снизу. Иногда просовываю фотоаппарат
под ледяной навес, благо, монитор позволяет видеть скрытые глазу чудеса. С
сожалением сламываю несколько сросшихся сосулек, источенных посередине водой, и
вдруг обнаруживаю, что снизу по форме они похожи — в это тоже удивлённо веришь,
— на подошвы сапог или ботинок. Складываю так, чтобы на них падал свет, и фотографирую,
фотографирую.
Азарт переполняет меня, кажется,
ему уже тесно внутри; словно радующийся новым игрушкам ребёнок, я мечусь от
одной группы сосулек к другой. И в какой-то миг обнаруживаю, что пальто
расстегнуто, варежки лежат в стороне, а шарф висит на ветке. Когда расстегнулся,
когда снял варежки и почему шарф не на мне… Не помню, не знаю.
Мороз начинает прихватывать голые
пальцы рук, подмерзают пальцы ног. Надо бы пройтись, согреться, а внутренний
голос нашёптывает: «Подожди секунду! Сфотографируй вот эту фигурку, не забудь
про ту, что рядышком!» Потом-то я понимаю: прошло всего лишь несколько минут,
но при таком холоде не то что пальцы окоченеют, но и фотоаппарат на
сорокаградусном морозе скоро откажется работать.
Закутываю аппаратуру в специально
для этого прихваченный из дома свитер и прячу в кофр – пока отогревается,
соберу разбросанные вещи.
Варежки на морозе накопили
холода, пальцам в них неуютно; пытаюсь растереть, но согреваются они далеко не
сразу. Так… Шарф на шею, пуговицы в петли; и вместе с полами одежды я
прихватываю морозный воздух. Тело чувствует его, мёрзнет; я выбираюсь их
кустов. По-прежнему, как можно аккуратнее ступая, делаю жалкую попытку
размяться, чтоб согреться. Притопывая, продвигаюсь не к мосту, откуда пришёл, а
вперёд, понимая, что могу пропустить другие великолепные картинки, о чём в
дальнейшем буду сожалеть. И в то же время оглядываюсь, приценяясь к тем сосулькам,
у которых только что сидел. Отсюда они совсем другие, ещё более яркие и
фантастические.
Пальцы не слушаются, а я не хочу
сдаваться, и мало-помалу согреваюсь. Едва чувствую тепло, как тут же спускаюсь
в низину, в кусты. И снова глаза разбегаются; мелькает мысль: сюда бы детей на
экскурсию приводить, оторвав от компьютеров в воскресенье – пусть увидят, как
много теряют, просиживая часами за игрой в стрелялки. Пусть знают уголки родных
мест; будет потом о чём вспомнить.
Ещё через каких-нибудь полчаса
оглядываю своё королевство — Гулливер в стране лилипутов, — и понимаю: пришла
пора ретироваться.
Выбираю
большое скопление сосулек, похожих на люстру с брызгами шампанского и радуюсь –
она держится за длинную ветку, достаточную, чтобы я мог нести. Ударяясь,
сосульки, позвякивают, как мне кажется, весело, но не раскалываются, когда
ломаю ветку. Есть! Аккуратно перебрасываю её вместе с содержимым через плечо и
трогаюсь в обратный путь. Теперь можно и домашними делами заняться!
Иван СКОРЛУПИН,
Петропавловский район Алтайского края.
Фото автора.
